Записки целителя - Заложники традиций

«Я в ужасе, - говорит мне сорокалетняя женщина, назвавшаяся Мариной.- К нам опять едет Гурам! И опять будет жить месяц или два. А может, и три. Столько, сколько захочет. Я заявила мужу протест. Я сказала, пусть Гурам останавливается в гостинице. Пусть снимает квартиру. У меня больше нет сил готовить ему лобио, и стирать носки. Муж воспринял это как оскорбление. Он не разговаривает со мной неделю. Скажите, как мне объяснить мужу, что у нас не постоялый двор? А эти грузинские родственники, эти знакомые, эти знакомые знакомых едут и едут...»

Нодар, муж Марины, приехал из Грузии в Москву учиться, да так и остался здесь. Женился на русской, однако на такой, из которой получилась бы настоящая кавказская жена. Из Марины - получилась. Скромная, не капризная, покладистая, домовитая, она не возражала против «перековки» на грузинский манер. Нодар не пустил Марину работать, хотя она тоже получила диплом инженера, засадил растить детей и вести дом. Сам он считал делом чести содержать семью на уровне выше среднего и никогда не перекладывал на жену мужские дела. Но и никогда не помогал в тех, что считал женскими. А чтобы Марина хорошенько поняла, какие дела женские, какие обязанности лежат на жене и как следует их выполнять, Нодар отправил ее на полгода к маме в Грузию. После рождения первого сына Марина еще раз съездила туда на полгода, чтобы узнать, как растят джигитов. Когда сыну исполнилось пять - еще раз. Тут уж она повезла на Кавказ двух сыновей. И когда старшему было десять, а младшему семь, провела со свекровью целое лето.

В общем, восточная жена из Марины, в конце концов, выковалась. Весь домашний труд лежал на ней. Ни муж, ни сыновья не знали, что такое ходить за продуктами, вымыть тарелку, протереть пол или постирать носки. Впрочем, Марина не роптала. Это была ее жизнь, она к ней привыкла, не знала и не хотела другой. К тому же ей никогда не приходилось экономить. Нодар обеспечил семье устойчивый достаток. В свой срок появились машина, дача, разные электронные игрушки. Марина отдыхала от домашних забот, крутя на «видаке» фильмы про любовь. Она собрала приличную фильмотеку.

Так жили они, поживали да добра наживали. Мирно и дружно. Сыновья всегда ощущали железную отцовскую руку и не позволяли себе никаких шалостей. И все-таки к некоторым кавказским штучкам Марина привыкнуть не смогла. Нодар не разрешал ей ходить на даче в купальнике. Она, на удивление соседям, да что там - курам на смех парилась в жару в сарафане, и то не слишком открытом. Марина пробовала спорить, взывала к здравому смыслу мужа, к его совести, обзывала дикарем, восточным деспотом, плакала, скандалила («Ты на меня еще чадру надень!»), один раз даже осмелилась нарушить запрет, но тут глаза у Нодара сделались страшными, и она поняла, что эту черту переступать не стоит.

Досаждали и бесконечные гости с Кавказа. Они ехали и ехали, ладно бы мать и братья, так нет - какая-то седьмая вода на киселе. Без них месяца не проходило. Марина уставала, конечно, но в целом относилась к ним как к плохой погоде. Достал ее Гурам. Накануне его приезда Нодар долго рассуждал о нынешних экономических трудностях Грузии, говорил, что людям трудно жить, что стало много бедных. И Гураму тоже трудно, поэтому Гураму надо помочь.

Чем и как нужно было помочь Гураму, Марина так и не поняла. Нодар, собственно, ничего для этого и не делал, разве что беседовал с гостем вечерами за долгим ужином. И вообще, как показалось Марине, Гурам не особенно нуждался в помощи. Это был дядька во цвете лет, толстобрюхий, с роскошными усами. Он долго спал, потом долго зевал и чесался, потом завтракал, потом смотрел телевизор, потом обедал, потом спал, потом опять смотрел телевизор, потом ужинал с Нодаром, потом спал... И жутко храпел. Иногда гость куда-то уходил, но ненадолго. За все время он не принес в дом ни куска хлеба, ни бутылки вина, ни цветочка. Денег, видно, совсем нет, думала Марина, подавая бедному Гураму завтраки-обеды-ужины, все-таки в Грузии экономические трудности... Через неделю Марина обнаружила в ванной грязные рубашки и белье Гурама. «Постирай!» - приказал Нодар. «С какой стати? - возмутилась Марина. - Рубашки еще куда ни шло, но трусы... сам пусть стирает». «Постирай», - негромко повторил муж, и глаза у него снова сделались страшными, как тогда, когда Марина дерзнула выйти на даче в купальнике. Она снова уперлась в глухую стену.

Спустя месяц Гурам объявил, что собирается домой. И развил бешеную активность. Теперь он уходил рано и приходил поздно, нагруженный коробками и свертками. Оказалось, что деньги у него водились, и немалые, судя по количеству и ассортименту накупленного барахла. «Вот свинья»,- думала Марина, но молчала, боясь еще раз увидеть жуткие глаза Нодара. В том, что касалось гостей с Кавказа, он был слеп, глух, невменяем.

И вот Гурам опять едет в Москву. И Марину заранее от него тошнит. Она заявила протест, но подозревает, что Нодар скорее выгонит ее из дома, чем не окажет должного гостеприимства Гураму. Что делать?..

Национальная культура накладывает на человека зримый отпечаток и во многом формирует его социального двойника. Мужчина, воспитываемый в национальных традициях, в процессе социальной адаптации часто приобретает черты активного «директора» (экстраверта). В крайнем случае - пассивного. Так произошло и с Нодаром. По базовой кармической энергетике он - активный интроверт. По социальной адаптации - пассивный экстраверт. Поэтому ему очень важно соответствующим образом выглядеть в глазах окружающих: и московских знакомых, и соседей по дому, и приезжих с Кавказа. С детства ему внушали, что обычай гостеприимства свят, а нарушивший его теряет лицо. Упрекнувший гостя теряет лицо, даже если гость неправ. Нодар не может сделать замечания Гураму и по причине своей мягкости, душевности. А Гурам этим беззастенчиво пользуется. Кроме того, пассивный «директор» не склонен выносить сор из избы. Домашние проблемы должны остаться дома. Но в результате страдает Марина.

Что ей делать? Постараться душевно поговорить с Нодаром, донести до него свои претензии к Гураму. Ни в коем случае нельзя допустить, что-бы Нодар обиделся. Надо доказать, что Гурам ведет себя не совсем так, как должен вести джигит.

Вообще говоря, рассмотренная ситуация - частный случай ситуации неравного брака, когда в лице мужа и жены сталкиваются две культуры, допустим, мусульманская и христианская. Это, как правило, порождает в семье постоянное напряжение. Иногда из-за поверхностного владения собственной национальной культурой, плохого влияния обычаев мужчина переигрывает. Например, наш европеизированный магометанин начинает держать жену в излишней строгости, ущемляет ее свободу до предела.

А чрезмерная строгость родителей-мусульман к дочери в период полового созревания приводит к непреодолимой застенчивости у девушки, отделяет ее барьером от подруг-христианок, с которыми она вместе учится и проводит свободное время. Она замыкается в себе, а выйдя замуж по воле родителей, вообще боится и слово сказать.

Иной раз родители-мусульмане делают все, чтобы сын не женился на христианке, хотя невеста выказывает им подчеркнутое уважение и добровольно принимает обычаи чужой культуры, что, конечно же, нелегко. Как ни грустно, но такой брак редко оказывается удачным.

Видео по теме

19.09.2007 6007 26